Когда в конце мая мелиховские вишни осыпают лепестками старый докторский дом, воздух здесь становится густым от театральных страстей. Юбилейная "Мелиховская весна" – как раскрытый чемодан чеховских героев: из него вываливаются не только привычные русские типажи, но и китайские мечтатели, казахские страдальцы, белорусские воспоминания.
Гвоздь программы – китайская "Чайка", где сычуаньские актёры примеряют на себя судьбу Треплева, как шелковый халат. Режиссёр переносит действие в современный Китай, где "стрелять в себя из эстетических соображений" – метафора, понятная и поднебесной империи. Театр, переживший культурную революцию, знает толк в запретных мечтах.
Из Минска привезут спектакль-призрак "Сны моей жизни" – историю Лидии Авиловой, чьи мемуары о Чехове читаются как расшифровка не отправленных любовных телеграмм. Белорусы разыграют этот текст в жанре "ностальгического бреда", где тени прошлого танцуют под скрип чеховских половиц.
Фестиваль – это ещё и вечера под открытым небом, когда режиссёры Урсуляк и Хотиненко будут спорить о чеховских подтекстах, а актёры Яковлев и Шагин – читать письма писателя так, будто получили их вчера. В перерывах – дегустация варенья по рецептам Марии Павловны Чеховой: крыжовник с можжевельником, как в 1897 году.
Когда спектакли заканчиваются, гости расходятся по аллеям, а в усадьбе включают старинный граммофон. Кажется, вот-вот из-за угла выйдет высокий доктор в пенсне и спросит: "Ну как вам наша весна?" И не поймёшь сразу – он персонаж или призрак, игра или реальность. В этом и есть магия Мелихова.
